Никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри (с)
И снова - я не отвечаю за свои сказки. Я зову их, а потом удивляюсь тому, что приходит. Сейчас получилось что-то почти пугающее.
Таи, я не знаю, откуда это, но оно тебе.
Таи, я не знаю, откуда это, но оно тебе.
Саламандра, танцуй!
Языки пламени тебе - словно теплые ладони, раскаленные искры - твои глаза, и кровь твоя - жидкий огонь и ни секунды покоя. Из покоя даровано тебе только молчание. Тишина свечи темной ночью. А остальное - бешеная пляска и рев пламени, когда ветер надувает распахнутые алые паруса.
С тех пор, как увидел твое отражение в пещере, полной драгоценностей, не найти мне утешения. Я ожидал всех испытаний, какие может представить себе воин, но вход был свободен. Сейчас я думаю - были ли стражи хоть когда-нибудь? Если были - что ты с ними сделала, Огненное сердце? Зачем вообще стражи тебе, Кинжал пламени?
Сокровища были именно такие, как рассказывают в сказках древние старцы. Сияющие горы драгоценностей, россыпи золота, тяжелые сундуки с кожами. Ради них я и пришел сюда, зная, сколько платит за один такой свиток любой алхимик севера. Но разбросанные богатства манили, а язык золота понимают не только в снежных странах. Блеснула от движения факела шкатулка в дальнем углу.
Я знаю, что это не была случайность, моя драгоценная, потому что не бывает таких случайностей. Это ты, изголодавшаяся, приманила меня, распахнула моими же руками изукрашенную крышку. В шкатулке были перстни, горсти перстней дивной красоты. Теперь-то я знаю, что это и были твои цепи. Собственной рукой я вытащил со дна рубиновый кулон. Позабытая шкатулка упала на каменный пол, рассыпались бесполезные волшебные артефакты, эхо зазвенело под сводами пещеры. Я даже не вздрогнул, ибо увидел отражение пламени в алых глубинах. Это ты, почувствовав свободу, делала первые па.
Танцуй, саламандра!
Ибо нет ярче и острее радости на земле, чем смотреть на твои пляски. Я с алым кулоном на шее сбежал на самый край света, не в силах расстаться с тобой, но боясь испепелить все, что было когда-то мне дорого. Теперь все это не имеет значения. Но твои танцы несут огненную смерть, а я помню, что когда-то любил жизнь, и хотя бы ради этой памяти хочу уберечь мир от тебя. Здесь, в пещере среди снежных буранов, ты будешь плясать только для меня в языках костра, а я буду смотреть, пока смогу.
Ибо мир мой отныне - только ты, и даже звезды - лишь бледное отражение твоих глаз.